I. Имя персонажа и его прозвища
— Хека'рн [Хека́рен, Хека]

II. Расовая принадлежность, стая [клан, ковен, одиночка]. Лояльность
— Фамильяр, лоялен исключительно своей ведьме и себе самому

III. Дата рождения, возраст
— Внешне [человеческий облик] в районе 35-37, на деле понятие возраста неприменимо. Датой «рождения» можно считать дату призыва – 3-е января по современному календарю. В нынешней ипостаси бродит за хозяйкой уже тысячи лет.

IV. Семейное положение, ориентация
— На вечной службе = пожизненный обет безбрачия, би [но не совсем искренне]

V. Род деятельности
— Профессия – фамильяр. В этой эпохе пока так же потерян, как и ведьма-хозяйка

VI. Особые предметы и артефакты
— Зачарованный амулет-оберег из сердолика, представляющий собой его имя в виде египетских иероглифов, окружённое символом защиты Шену – овальной петлёй, которая призвана быть ограждением от зла для того, что заключено внутри неё. Подарен фамильяру хозяйкой. Несмотря на сакральную суть, отражённую в египетской культуре и магических практиках, Хека'рну это не мешает иногда шутить про то, что этот амулет – его именной ошейник.

I. Место рождения и место проживания
— Возник [или был всегда] где-то в Межмирье, призван на территории Атлантиды ещё до её падения. Только что вырвался вместе со своей ведьмой из многотысячелетнего тёмного плена в изменившийся человеческий мир.

II. Семья и родословная
— Энергия, магия, метафизика и хаос. Стёртые из памяти и покинувшие этот мир в полумифические времена колдуны и его хозяйка – дочь, сестра, мать и подруга – Шесемтет.

III. История
Его выбор начинался где-то у подножия этого взбалмошного, истекающего и исторгающего из себя жизнь и смерть круг за кругом, мира. Его выбор становился перед ним неосознанно, непонятно, так, что приходилось раз за разом убеждаться, что он где-то здесь, затаился за углом и ждёт, покуда это чистое, никакое, существо не примет его.

Почему мне надо тебя принять?

Человек – нет, колдун… всё равно человек – ответил ему, что это его – существа, истончающего мягкий свет в струящемся мраке ночного летнего поля – предназначение. Колдун, Шульпа, соврал. Скорее всего ненароком, но можно ли быть уверенным так сильно? Шульпа не мог знать об его предназначении и роли. Он придумал это сам. Как и весь его народ – существо уверено – как и весь его самонадеянный народ. Пусть так. Когда Шульпа умирал в его руках, прощаясь, он признался в этом: «у духов нет предназначения служить никому из нас, мой друг». Шульпа верил, что его друг – дух. Пусть так. Существо не помнит имени, каким он звал его к себе за годом год, но помнит вкус его души и магии на краешке сознания. Он стал им, пока Шульпа умирал, и научился быть им. Это не научило его быть человеком, но научило притворяться и убеждать других – себя порой – что этот сгусток магии подобен человеку. Отличное предназначение!

Не может вспомнить ни одного из них толково. А может был только один чаровник в тысячелетиях? И не знает вовсе, что тот, кто есть он здесь сейчас, то все они без исключения. Друзья, соратники, хозяева – отпускали его смертью восвояси, и смерть [своя, чужая – какая разница?] очистит всё, но что смерть бессмертному? Память, погрязнув в тысячелетиях и сломавшись в сознании творения беспамятного, даже магию – чистейший инструмент – сумела загрязнить. Характер у инструмента, что за шутка. И больше ничего. Самосознание, чувство «я», оно было всегда или люди убедили научиться?

Перед нею – чистый лист. Равный, подобный иным, пустой и никакой, лишь светится мягко в струящемся мраке камня и воды. Это неправда. У него есть выбор, словно у человека. Она знает это прекрасно и смотрит на него с любопытством и предвкушением. Не дитя уже в движениях и глубине колдовских очей, но дитя по сути – это слишком видно.

«Ты знаешь, кто я, фамильяр?»

Можно ли считать это высокомерием от человека, которому это столь естественно, как быть, допустим, ведьмой? Она нравится ему – не потому, что на языке своих людей богиня, а потому, что не требует мольбой согласия. Хороший образец своей расы, отнюдь уже не человеческой. Он – уже он – говорит с ней о всякой чепухе, смакуя с удовольствием её желание получить своё и лёгкое волнение – почти что страх не преуспеть. И ступает на землю снова, без имени и памяти, но с отражением её души на изгибах своих животных форм. Назад дороги не было.

Атлантиды он не знал настолько, насколько не знал и родины своей Шесемтет, но земли Солнца он хотя бы впитал вместе с её магией тот час, как оказался связан узами стандартных обещаний. «Ты – Хека», – она сказала, буквально обратившись к нему, назвав «магией». Он смеялся должно быть очень долго, пока она не объяснила: не инструмент – искусство, таинство! Вот это он мог принять, пусть малость и помпезно, но что он хотел от прижизненных богов? Хотя не забывает до сих пор, что главный инструмент её народа – магия. Пусть так, насчёт себя Хека’рн иллюзий не имеет. Разве что малость.

Она дала ему ещё одну жизнь в границах своего мира, он даже оказался за это благодарным, ведь всё иначе, чем в Межмирье. Не лучше, не хуже – иначе. При этом искала в нём ответы на все свои вопросы, и в чём была причина: в сакральной кошачьей форме или в том, что слышала его голос, блуждающий по барьерам её сознанья?

Строптивым, веселящим, но зачастую странно уж сварливым нравом Хека’рн в первую очередь научил свою хозяйку приказывать друзьям – ему. Бродящий по линиям чужого мира, страны чужой, он мерно наблюдал за жизнями, особенно её, и слишком редко встречался с ней... гораздо реже, чем люди, дарящие тепло. Свободолюбив, бесстрастен до момента истины и недоверчив, опасностью игрив – Хека’рн что явно дикий кот, которым он и выглядел, тронутый забытым голодом, палящим солнцем и годами, людей и колдунов не то чтобы любил и уважал. Но делал и делает исключение для Шесемтет и тех, о ком она попросит. Они вдвоём гуляют вместе, когда он вынуждает одиночество побыть с ними в трио, встречаются с друг другом в мыслях и разговаривают, колдуют вместе день и ночь, даже когда она колдует уже не с ним, а с возлюбленным мужчиной, порою он встречает себя в её объятиях, выслушивая как отец дитя, и во всём этом слишком много смысла. Египтянка – «богиня магии», знавшая далеко не всё, но он ей помогал не меньше, чем сытые магией наставники – словно мать природа учила его понимать и чувствовать. И притворяться.

«Ты что же, не боишься смерти?»

Он чувствует внутри неё обиду, поддёрнутую горечью и властью. Они едины. Без него она – всё тот же достойный образец своего народа, а он без неё – всё он, но чистый пустотой и зовом родного мира. Хека’рн смерть не знает. Она пытается всё в красках объяснить как же он хрупок, но фамильяр опять, должно быть, смеётся долго.

О, милая, я знаю, что здесь я только гость.

Со сферами и существами, с которыми живёт она год за годом ему уж не сравниться. Разве что с людьми, но в отличие от них Хека’рн разобщён. Здесь он загостился, но это и не он сюда себя же приглашал. Он не знает смерти и не боится. Только – иногда – её кончины.

Её жизнь всё полнилась теплом и светом, а значит и его... в какой-то мере. Хоть с её друзьями на самом деле он не дружил и жизнь человеческую не вёл, хотя иногда игрался. И он следил за ней верно и изящно, как безразличной водной глади взгляд. Он знал, что это не на всегда. Она – нет.

Они погибли как народ. Они погибли так, как гибнут животные в лесном пожаре. Атлантида пала. Он знал, что миры рушатся. Она – нет. Он пытался быть готовым расстаться с ней, но чудом, верно, они выжили. Призраки сгинувших и призраки живых, отравленных кромешной тьмой.

Тюрьма. Нет, Хека’рн с отблеском египетского Солнца, что не видел никогда, в глазах уверен, что гробница. Они погребены в руинах их мирозданья. Ему жаль, что она не умерла тогда. Он рад, что она не умерла тогда. В тот день, во тьме, на отзвуках войны и покинувших её любимых, он стал почти что человеком. Ради неё. Ради чёртовой ведьмы. Теперь они семья.

Он выглядел как человек уже давно, она любила говорить, что он мог бы притворяться её братом. Но только в тьме, страхе и потере она научила его одному наверняка – тоске. Этого хватило. Тоски было настолько много, что у него не оказалось выбора как забирать хотя бы часть её себе.

Она и остатки её народа искали ответы, способы, решенья как спастись из заточения, но было не им решать. По привычке его хозяйка вопрошала у него, но сгусток магии, инструмент, бесстрастная часть мироустройства знать не мог. Они все пали. А Хека’рн был вместе с Шесемтет, теперь без остановки и перерывов на её наслаждение жизнью – тысячелетья. Иногда казалось, что не так долго, но он шептал ей в беспокойных снах и уверял – тысячелетья.

Что-то заставило их выжить и прожить все времена, и, может быть, всё это что-то дало свободу ей. И ему, по счастью, ведь они едины в каком-то из вариантов. Хека’рн знать до этого не знал, что может быть счастлив солнцу и любить его, пусть это солнце уже не то совсем. А то – где-то на дне его воспоминаний, которых никогда не было, ведь они – её. Свобода спорна, он понял это сразу. Мир изменился так сильно, что снова стал чужим.

Ему не привыкать, но ей придётся – он поможет, как и всегда. И с удовольствием поглядит за жизнью снова, притворяясь страстным и веселя свою подругу – и остатки её народа. Если их можно ещё так называть. Кто знает, что их ждёт? И кого суждено им встретить?

IV. Дополнительно
— Имя, данное хозяйкой-ведьмой, практически буквально трактуется как «его имя – Хека». Рен (рн) – это «имя», а имя священно для египтян. Хека – сама магия и бог магии одновременно. Мысль, поступок, образ и сила объединяются в понятии хека. Египетская магия включает в себя множество вещей, но в основе всего она связана с силой слова и речью. Правила обладания «искусством Ка» [хе-ка], где Ка, грубо говоря, обозначение жизненной силы, внутренней энергии и бытия собой, едины как для людей, так и для богов. Для древних египтян магия не эзотерика – это часть существования.
Давая это имя своему фамильяру Шесемтет одновременно подчеркнула его существо, которым по обычаям своего народа она его должна воспринимать, хоть и весьма поверхностно, обозначила важность обладания именем для него, а так же, скорее всего ненароком, подтвердила его статус не-человека.

V. Способности
— Как фамильяр использует две формы – животную и человеческую. В виде животного представляет собой крупного [но далеко не самого крупного] представителя семейства кошачьих, являющегося, вероятно, леопардом [ныне вымершего подвида] с меланизмом, чаще называемого чёрной пантерой. В своё время в обществе ведьмы, к которой попал, такой образ имел место быть, сейчас же – в современном мире – привлекает слишком много ненужного внимания, поэтому чаще всего использует человеческую форму, представляющую собой подтянутого худого мужчину среднего возраста с чёрными волосами и карими глазами.
Обладает стандартным набором фамильяра – своя магия, но базовая, которой активно пользуется, и гораздо более не базовые знания о ней. Носит в себе приличный [за всё нажитое время] заряд магии своей хозяйки. Телепатически очень тесно связан с ней. Бессмертен касательно течения времени и своей глубинной сути, но в мирской форме может быть убит, никаких особых защитных особенностей, кроме искусственных магических, не имеет. Не подвержен болезням. Не нуждается во сне и пище, но может спать и есть.
Как фамильяр обладает феноменальной памятью – в том числе и мышечной – так как его оболочка не деградирует. Прекрасно помнит события всей своей нынешней жизни. Как человек ловок, проворен и физически развит, но без магии только в человеческих рамках. Относительно быстро осваивает новые навыки, и в принципе быстро учится. Владеет бессовестно устаревшим холодным оружием... и языками, и письменностью. Помимо феноменальной адаптивности, совершенно не приспособлен к современному миру и ничего о нём не знает.

Эффективный вид связи
— ЛС и тг: @doudoumeki

Согласны ли вы участвовать в квестах где персонажа могут убить/ранить?
— Ранить – без проблем, убить только по согласованию.

Планы на игру и развитие персонажа
— Много ворчать, а так же оберегать, сопровождать, ставить на путь истинный и всячески поддерживать свою престарелую колдунью. Помочь ей найти своё место в совершенно новом мире и обрести смысл [и самому адаптироваться], помочь вернуть любовь и помочь наколдовать десять казней египетских, если понадобится. Ещё в планах попробовать торт красный бархат и наблюдать за играми судьбы, сопротивляясь возвращению в Межмирье, пока об этом просят. Ориентирован преимущественно на личные эпизоды.

ЭДУАРД IV БЭЛФОР, 30

Его Величество Эдуард IV, король Дал-Риады, родился 17 мая 1300 года. Разумом исповедую патремизм, покуда языческая кровь правит сердцем, отданным старой религии Дал-Риады. Законный муж своей королевы на земле и на небесах.

ИСТОРИЯ ПЕРСОНАЖА

♕ РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ:

Король Персиваль Великодушный Бэлфор [†] — прекрасный отец для всех своих детей, предыдущий король Дал-Риады и мудрый правитель, особенно любимый и почитаемый народом. Скончался около десяти лет назад. Главная фигура всей жизни Эдуарда, яркий образ, который преследует его и поддерживает каждый божий день даже после смерти. Близкий со своими чадами с каждый в новом проявлении, но совершенно по-особенному близкий с сыном, с наследником, который все свои успехи и каждый счастливый день посвящает в первую очередь своему отцу;
Королева Элодия Мария [Монтойя] Бэлфор [†] — дорогая матушка, принцесса Арагона, ставшая королевой Дал-Риады. Любимая и уважаемая всеми женщина со светлым умом и светлым сердцем, давшая продолжение великому роду Бэлфор. Скончалась около пятнадцати лет назад, дав жизнь и силу жить своей последней дочери. Эдуарду довелось познать достаточно её любви и мудрости, чтобы с добротой чтить память предыдущей королевы и рассказывать о ней младшим сёстрам;
Наследный принц Ричард Бэлфор [†] — старший брат, который должен был стать королём, но не дожил до этого дня, скончавшись около пятнадцати лет назад от пневмонии. Смерть эта стала ударом для отца, матери и, конечно же, младшего брата. Далёкий от родных, тяжёлый и строгий человек, отношения с которым можно назвать переменчивой дружбой, трудной и сомнительной. От этого Эдуард может допустить, что был тем немногочисленным человеком, который если не знал его достаточно, то хотя бы понимал. Очень скорбит о нём и помнит так ярко, дабы помнить за тех, кто уже забыл его;
Наследная принцесса Соледад Бэлфор — горячо любимая младшая сестра, наследница, верный товарищ и лучший друг с самого детства. До глубины души и дальше благодарен ей за всю заботу и жертвенность, преданно оберегает её секреты и доверяет собственные в той мере, в которой не осмелился бы доверить никому другому. Соледад символ его детства, символ его поисков, символ его веры. Уважает её как женщину и уважает её как дитя короля Персиваля Великодушного, стремясь научить этому уважению приближённых и весь народ Дал-Риады во имя процветания и славы рода Бэлфор;
Принцесса Аллин Бэлфор — вторая младшая сестра, гордость Эдуарда, бойкая как и все принцессы, но сильная в особенности. Видит в ней огромный потенциал и большую стойкость, которым надо дать должное развитие и правильно поддержать на этом пути. Уважает её начинания и готов тратить столько, сколько нужно, чтобы образовать подходящую почву, но иногда обеспокоен её далёкой схожестью со своим братом Ричардом, боясь упустить её душу;
Принцесса Лиора Бэлфор — третья младшая сестра, певчая птичка, маленькая шалунья и каприза, которая, оказывается, стала уже почти взрослой девушкой. Вторая колдунья на роду, особенно от того оберегаемая. Живописный образ утраченного королём с Соледад детства и напоминание о нём, счастье и смех Эдуарда;
Принцесса Мария Бэлфор — четвёртая младшая сестра, самая юная, самая последняя, от того такая же яркая и такая же бойкая. После её рождения их матушка скончалась, но никто в этом замке и в этой стране не имеет права и даже повода помышлять дурное. Ещё один символ уходящего детства, счастье и благополучие Эдуарда;
Королева Бернадетт [Латимер] Бэлфор — возлюбленная жена, королева Дал-Риады, дочь герцога и верная спутница Эдуарда в этом союзе перед небесами. Им суждено было познать друг друга гораздо позже женитьбы, пережить от того много тревог и неуверенностей, но преодолеть это и найти себя в другом. Весь их десятилетний брак – это испытания супругов, испытания такие, которые либо сближают души до соприкосновения, либо навечно отдаляют людей друг от друга. Но пока они всё ещё вместе, рыдая вместе над каждым покинувшим этот мир новорождённым сердцем, поднимаясь вместе на ноги и встречая вместе каждый новый день;
Бельвина [Бэлфор] Рид — сестра отца и тётушка, бывшая принцесса Дал-Риады и герцогиня;
Ровена Рид — дочь Бельвины, кузина, добрый друг, причина давних слухов и достойная дама в поисках себя.

♕ БИОГРАФИЯ:

Corvus Corax – Qui Nous Demaine

Я нахожусь подле тебя в вечном почтительном уважении. Я твой сын - твой младший друг, твой наследник - стою перед тобой каждый данный Богом день, стою не склоняясь, но уважая тебя сильнее, чем уважает тебя твой самый преданный советник и самый преданный гвардеец. Я подле тебя даже покуда ты не со мной больше. Своим шёпотом я опускаю свои невидимые слёзы на землю могилы твоей, на камень склепа твоего, я трачу эти слёзы для другого, я отдаю их другим, тем, кого люблю больше всего на этом белом свете, чтобы им хватило сил омыть свои печали, пока ты собираешь мои светлые слёзы в словах моих день за днём, ибо никто и никогда не будет слушать меня так, как слушал ты, и никто и никогда не услышит меня так, как слышишь ты. Даже Всевышний. Ты научил меня обращаться к тем, кто на земле, а не на небесах. И я обращаюсь к тебе, когда другие считают, что ты на небесах, пока я вижу тебя в земле.

Эдуард непоседливый. Он озорной, смешливый и всегда улыбающийся. Весенний мальчик с блестящими глазами, со взглядом то ли добрым, то ли вкрадчивым, полным любознательности, полным майского тепла, полным темноты мягких ночей. Он слушается призыва к смирности, склоняется над книгами подле учителя, но когда поднимается, то всё так же блестит своими солнечными глазами и слушает тихо, и в лице его то ли развитая не по годам мудрость, то ли искусное детское притворство. Но Эдуард мало врёт, что-то в нём всегда несогласно, всегда скребёт и душит, когда он врёт. Достойное качество в юности. Недостаток в дальнейшей жизни? Но Эдуард умеет говорить так, что в его словах тяжело выудить правду или ложь... но правда там всегда. Разве что, пока он не дурачится с вами, но на то стоит быть членом его семьи.

Цветы Дал-Риады, весенние принцессы. Он любит их безразмерно любовью брата, отца и старшего товарища. Любовью далёкой, когда он в заботах, и любовью близкой, когда он смотрит на них со своей вечной молчаливой теплотой во взгляде. Они его семья, его отрада, его гордость и его стремление двигаться дальше. Он даст им всё, чтобы он цвели всегда в той вечной весне, он никогда не сможет пойти против них, отвергнуть их, сломать, даже ради процветания родной страны.

Эдуард сможет вспомнить времена без них, ибо переворот его внутреннего устоя был столь силён, что события юности навсегда останутся в нём ярким воспоминанием, пугающим своей близостью, если вглядываться слишком пристально. Но он никогда не сможет вспомнить времена без Соледад – она была с ним всегда в той законной дружбе брата и сестры. Эдуард любит исследовать и любит читать, особенно вслух – его голос крепкий, сильный, его повествование эмоциональное и живое, но он никогда не кричит, а говорит громко, только если обращается ко множеству людей. Он умиротворяюще читает сказки для Соледад, когда видит призрак сна на её маленьком лице, читает захватывающе и ярко, когда видит блеск в её озорных глазах, склоняется и шепчет ей тайны и шутки, пока она склоняет его к себе и шепчет свои.

Он тот брат, которым никогда не был и никогда не смог бы стать Ричард. Эдуард уже не винит его ни в чём, либо просто не может вспомнить, как винил, но память у него очень хороша. Возможно, всё дело было в том, что Ричарда не тронуло тепло весны или не тронула беззаботность младших и любовь с дружбой, которые они могли ему дать, но он был резок и холоден покуда был недоволен, а недовольство было его вечным состоянием. Но Эдуард понимает. Он мечтал быть с ним, хоть так и не смог догнать в действительности. Возможно, король Персиваль на самом деле не всегда был тем прекрасным отцом, которым его знает второй сын, ловя тень эту и на себе. Или не был всегда тем добрым и нежным отцом, рассказывающим истории, передающим сквозь каждое слово, обращённое к детям, мудрость своего положения и своих прожитых лет. Возможно, младшие сёстры никогда не поверят своему старшему брату. Возможно, в маленьком иллюзорном мире, в котором жил Эдуард, в мире любви, в мире уважения к женщине наравне с мужчиной, этого хватало, но в другом мире, который Эдуарду в этой семье довелось узнать первому, сыновья не заслуживали так много доброты и нежности. На это просто не хватало места и времени. Нет, не сыновья. Наследники. Будущие короли. Сможет ли он когда-нибудь объяснить это своим принцессам? И есть ли в этом хоть какой-то смысл.

Второй сын – не пятый. Второй сын, без грубостей, это потенциальный герцог, но более того – потенциальный наследник престола. Жаль признавать, что Эдуарда не зря готовили с детства быть королём. Не так, как трудного Ричарда, но всё же не неуловимо, а честно, открыто и серьёзно. Эдуард не знает, мыслил ли когда-нибудь его брат о другой жизни, или с глубокого детства видел себя исключительно венценосным правителем из славной династии венценосных правителей. Эдуард смирился с тихими словами отца о том, что Ричард никогда не смог бы стать тем королём. Почему он чувствует вину перед старшим братом?

Он не сразу подумал о том, как тяжело женщине терять своего ребёнка, тем более – первенца. Сжимая нежные руки матери в своих ладонях, в перерывах от того, когда это делал отец, Эдуард в первую очередь думал о том, как ему тяжело терять Ричарда. Ему так жаль. Он так хотел быть другом ему. Он, пятнадцатилетний юноша, возможно ещё просто не дорос до того дня, когда они смогли бы понять друг друга. Эдуард, будучи сейчас тем, кто он есть, уверен, что смог бы сойтись с тем Ричардом. Но он прекрасно знает, что просто мог бы и не стать тем человеком, которым является сейчас, если бы не сел на трон. Мысль о том, что теперь он есть будущий король Дал-Риады, пришла к нему тихо, неожиданно, коснулась холодными пальцами его плеча и оставила одного наблюдать за тем, как семья и весь двор оплакивают потерю его старшего брата. Осмелившись посмотреть на отца в тот день, он увидел горюющего родителя, а встретившись с ним взглядом – увидел его заботу и боль. Но потом он всё чаще стал видеть короля, потерявшего своего первого сына. Эдуард хорошо понимает, как много всего Персивалю Великодушному приходилось хранить в себе.

Эдуард болел всегда. Это жестоко, нечестно, грустно, обидно, но так было. Всегда. И есть теперь. Чем старше он становился, тем больше сил физических терял. И приобретал душевные – за их счёт он держится прямо, он знает цену им и знает богатство мудрости и владения собой. Тело – храм, и этот храм в упадке, но покуда есть вера и молитвы, храм простоит, разрушится, воскреснет снова и будет стоять. Он улыбается всегда тем, кто стоит ближе всего к его постели, потому что любит их так сильно, что не может не улыбаться. В его глазах таится тепло майских ночей, покуда он жив.

Обучение Эдуарда изменилось после потери Ричарда. Он не потерял учителей и знакомые учебные предметы, но приобрёл отца как учителя в той мере, в которой никогда не знал. Обучение это изменилось гораздо больше, когда королева-мать скончалась в родах и даровала жизнь своему последнему цветку. Она сильная. Ты родила сильного ребёнка, перед тем как оставить нас. Спасибо за всё. С ней и Ричардом ушло всё то, что Эдуард знал в этой жизни. Мальчишка, который в короткий срок должен был стать мужчиной. Скорее, почему ему казалось, что он с отцом куда-то торопился?

Персиваль жалел своего сына, но не давал воли его слабости, вселяя веру в борьбу. Улыбался, поправлял одеяло, лохматил его волосы, предлагал игры и предлагал вкус исследования и познания, чтобы дать ему силы и уговорить двигаться дальше маленького больного мальчика. Когда умер Ричард и умерла королева, Персиваль приказал Эдуарду встать. Без уговоров. И Эдуард встал. Иногда он клал тёплую и сухую ладонь ему на запястье или на плечо в каком-то болезненном приступе нежности, но потом снова приказывал встать.

Поднимайся, Эдуард. Вставай и иди. Открой глаза, не верь боли и усталости.

Ты король.

Король. Никто не смог бы увидеть этого, никогда. Только он и отец – короли, вместе, рядом с друг другом на одном пути. У того, чтобы быть Бэлфором, всегда есть цена – благополучие не даётся только за добрый нрав и миролюбивость. Так что Эдуард вставал. Однажды он услышал «вставай и гордись». Ты справился с собой и двинулся дальше. Гордись. Собой, своей кровью, семьёй, своим домом, своей страной. Ищи силы и делай всё, чтобы гордиться. Каждый новый день начинай с гордости, что ты смог его встретить и что всё ещё рядом с тобой те, кого ты должен вести за собой.

Люди – основа всей его жизни. В людях Эдуард способен найти всё, чего ему не хватает самому. Он невидимо впитывает их энергию, перенимает их силы и горит дал-риадской весной. Неоценима помощь тех, кто рядом с ним, и пока его принцессы смотрят на него, Эдуард стоит прямо и улыбается тепло, а пока его советники ждут от него ответа, король Эдуард стоит прямо и смотрит строго. Мудрость в людях, которые рядом с ним. Король может не знать законов, не знать экономической политики, не знать своих соседей и не знать управления войском, но покуда он разбирается в правильных людях и умеет привлекать их к себе знатоков своего дела – это хороший король. Эдуард надеется, что сможет придерживаться и этого правила, пытаясь тем временем приумножать свои познания. Он верит в преданность своих людей. В Дал-Риаду. Эдуард патриот той силы, которой и должен быть король, верно любящий своё государство.

Прочное стремление к понимаю, к познанию, к преодолению границ. Романтичность, благородство и глубокая сердечность. Это Эдуард Бэлфор. Склонность к внутренней излишней самокритике, унынию, тоске, сокрытие истинных чувств, тревог, единоличное переживание стресса до подрыва здоровья. Это тоже Эдуард Бэлфор. Сила воли, упрямство, строгость. В нём есть всё, чтобы ломать себя и собирать каждый день. Эдуард смеётся над собой, потому что он заслужил, чтобы над ним посмеялись, потому что смех спасает души. В нём нет страха ужаса, нет страха сумасшествия, болезни – смерти, в конце концов. Только страх не успеть дожить самую малость, страх оставить их всех, страх лишиться их всех. И всего этого. Эдуард король до мозга костей.

Он ничего не сможет скрыть от Соледад, даже если бы и хотел её уберечь, дать ей сил взамен тому, что она дарит ему каждый день. Это даже хорошо. Они будут спасать друг друга. Свою семью, Дал-Риаду. Он ничего не сможет скрыть от Бернадетт.

Те, кто не обязан был любить друг друга, полюбили друг друга – и это сюжет сказки, но на самом деле сюжет истории непростой, грустной и полной смирения. Они с ней дети достойных родителей, её не готовили с самого начала быть королевой. Как и его. Но они подошли для этих ролей, чтобы научиться всему, когда придёт время. Бернадетт Латимер стала его королевой. Десять лет брака, четыре года дружбы и только шесть лет любви, полной уважения и доверия, не излечат боль от утраты семерых новорожденных душ и не излечат когда-то сильную сердцем и телом женщину, готовую служить Дал-Риаде как должно матери и королеве. Эдуард просит унести каждую новую колыбель, когда его ребёнок умирает. Эдуард может винить себя, может винить Бернадетт, может винить судьбу и Бога. Бернадетт может винить себя, мужа, судьбу и Бога тоже. Но они этого не делают и не сделают никогда. Когда силы покидают королеву Дал-Риады и она теряет себя в муках, Эдуард находит силы и отдаёт ей все свои слёзы, чтобы заставить жить и заставить плакать. Никаких «всё будет хорошо» и «будем жить дальше». Только обещание, что они навсегда останутся в их сердцах, и обещание всегда быть рядом. Наедине с Бернадетт, забирая её боль и отдавая свою, Эдуард позволяет себе плакать тоже. Да. Отсутствие наследника это большая утрата. Невозможность королевы и короля, единственного мужчины в ветви рода, завести ребёнка – кризис. Но не конец, Эдуард никогда не верит в окончания.

Эдуарду кажется, что он навсегда остался в тени Персиваля. В этом есть своя доля правды: когда предыдущий правитель столь ярок, то приемник должен быть либо ещё ярче, либо смириться. У Эдуарда нет досады по поводу этого, он принял своё положение полностью, и единственное его искреннее стремление – не подвести имя отца и не подвести своих людей. Желание, достойное короля? Да, определённо, Эдуард полон полного осознания того, кто он есть, что он должен делать и ради чего он живёт. Таков удел и правила, и если это несёт благополучие Дал-Риаде – это те правила, которых придерживаются. Люди любят Бэлфоров. Люди любят своего короля и своих принцесс. Эдуард знает, что все его достойные поступки – собственные и под влиянием Совета – воспринимаются скорее как отражение Персиваля Великодушного. Пусть будет так. Это должно быть так. Эдуард даёт силу и готовит почву для будущего Солнца Дал-Риады, кем бы оно ни было и когда бы оно ни взошло. Он не двадцатилетний юноша, потерявший отца так рано и вынужденный принять его высокий пост, устояв на месте и неся правление Бэлфоров в собственном лице, он – король Дал-Риады, жаждущий подготовить свою страну к переменам и сохранить её благополучие. Добрый король.

Тоскливый и унылый король. Находящий специально силы, чтобы давать их другим, и забирающий силы у других, пока есть вера в борьбу. Преданный своему отцу по сей день, заставляющий себя подниматься каждый день самым ранним утром, пряча болезнь и пряча усталость за своей прямой спиной и вдумчивым взглядом. Улыбающийся король, сильный и достойный уважения, пока перед всеми он ступает так же уверенно, что никто не может поверить в то, что он умирает. Прямо сейчас, здесь, перед вами – он умирает, но правит без сомнения, пока не даёт себе остаться в одиночестве. Упрямый до безобразия в собственной глупости и в собственной мудрости.

Хвала и честь Дал-Риаде.

♕ СПОСОБНОСТИ ПЕРСОНАЖА:

Носитель «крови фей», как и вся его семья, абсолютно невосприимчив к вредоносной магии.
Прекрасное образование, не лишним будет допустить, что одно из самых лучших во всей стране: владеет [говорит, читает и пишет] всеми языками континента, арагонским почти в идеале, но беловодский считает самым для себя тяжёлым, и лучше лишний раз воспользуется услугами переводчиков при разборе документов и на переговорах; отличные академические познания, изучал глубоко историю и теологию и после прекращения обучения; порой занимается стихосложением, имеет определённые творческие наклонности; обладает очень аккуратным почерком, иногда подражает каллиграфии. «Набор короля» - искусство боя и владение оружием [меч, щит, лук], тактика и стратегия, верховая езда, охота, экономика, дипломатия, философия, риторика да ораторское искусство, и так далее. Увлекается изучением старой религии Дал-Риады под призрачным влиянием сестры и собственных поисков, да древней историей страны в принципе. Интересуется культурными особенностями континента, но культурой и жизнью дал-риадского народа особенно, поэтому знает о своих людях чуть больше, чем мог бы знать король; очень увлечён архитектурой и веяниями науки, особенно об окружающем мире. Путешествует исключительно в пределах родных земель, но, так или иначе, путешествует и любит это регулярное мероприятие, и предпринимаемые им попытки очень явны и очень старательны [ведь можно отправлять доверенных лиц], даже успешны, несмотря на здоровье, не особо терпящее трудных поездок. Король Эдуард так же обладатель исключительной памяти, он легко запоминает большие объёмы информации, а так же сохраняет в себе все мелочи прошлого, довольно проницателен, склонен к интуитивному познанию. Между тем, у него так же очень развит эмоциональный интеллект.

♕ АРТЕФАКТЫ:

«Солнечный крест» - личный талисман Эдуарда на грани двух верований, имеющий собственный - как определённый, так и пространный - символизм, при этом наделённый личным сакральным смыслом самим его владельцем. Представляет собой испещрённый спиралями и узлами серебряный крест с кругом в верхней части. Для Эдуарда в первую очередь – образ Дал-Риады, живущей в патремизме и одновременно не принимающей его до конца; на деле – символ цикличности и стройности, слияния природных сил и их единства, равноправия всего в мироздании и жизни. На самом деле является предметом мало вписывающимся в патремизм, ибо имеет исключительно языческую суть и оформление, поэтому таковым и считается, отчего Эдуард давно уже ломает голову над происхождением этого знака. Дарован скрытым мистическим наставником сестёр-колдуний, призван приносить гармонию и внутреннюю силу, и настолько слаб магически, насколько силён символически. Укладывается в женскую ладонь, чаще всего скрыт в одеждах;

«Круайдин» - древний меч и одна из семейных реликвий, передан во владение Эдуарду как королю. Именно что реликвия – давно забыто, когда он точно в последний раз использовался для боя, редко достаётся при параде, чаще всего хранится в сокровищнице. Во время углублённых прогулок Эдуарда по истории обратил на себя большое его внимание, был извлечён из сокровищницы и теперь существует подле короля, всё так же как артефакт и реликвия. Считается, что он принадлежал древнему эпическому герою и в определённый момент попал во владение правящей династии, либо принадлежал ей всегда. Круайдин это меч, сохранившийся в прекрасном состоянии несмотря на свой возраст, что, возможно, отчасти доказывает его особое происхождение, с рукоятью из золота и навершием из серебра, с золотым поясом и разукрашенными ножнами, а острие он имеет, сверкающее даже в ночи, «как самоцвет, как факел». «Он разрубил бы волос на воде; он срезал бы волос на голове, не задев кожи; он рассек бы человека надвое так, что одна его половина какое-то время не покинула бы другую». Такие полезные фантастические свойства его в настоящем доказаны не были, но Круайдин действительно представляет собой искусную работу, а лезвие его всё ещё остро. Помимо этого в легендах обладал «голосом» и якобы мог разговаривать со своим владельцем, петь ему песни и направлять на путь справедливости и закона. Любуясь им или беря его в руки и слыша почти неуловимый глубинный шёпот, Эдуард не может определить, действительно ли это обращается к нему меч или это разыгралось его достаточно богатое воображение, что часто его забавляет и вдохновляет.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

♕ ИГРОВЫЕ ПОЖЕЛАНИЯ:
Любовь семьи, верность друзей и драма жизни. Изучение истории, изучение жизни и, самое главное, глубокое погружение в тайны языческой крови и древнюю мудрость. Ну вы поняли. Благородство, честь, долг и испытания души и разума. Хотел бы успеть подвести сестёр к лучшему - для каждой из них - будущему, выйти из светлой тени отца, при этом не став самым плохим королём за всю историю Бэлфоров, и хотел бы просто напросто дожить. Но жизнь жестока %)

♕ ЧТО СДЕЛАТЬ С ПЕРСОНАЖЕМ В СЛУЧАЕ УХОДА?
В НПС либо же смерть от болезни, перед этим передача прав на престол дорогой Соледад.

♕ СВЯЗЬ С ВАМИ:
Передавайте записочки через стражу.

🟒 КУРТ ХИЛЬДЕГАРД ГЕТТНЕР, 39 🟒
одарённый 🟒 северный лагерь 🟒 изгой 🟒 глава северного лагеря

[boyd holbrook]

🟒 БИОГРАФИЯ 🟒
🟒 Дата рождения: 16 января 2000 года
🟒 Место рождения: ФРГ, Потсдам
🟒 Живые родственники: связь с семьёй потеряна до создания Нексуса; вероятно, все мертвы
🟒 Биография персонажа:

— У моих родителей нас было четверо: Якоб, Томас, я и Марта. Сестра родилась, когда мне было семь лет; Якобу же было целых девятнадцать, а Томасу — пятнадцать. Как можно понять, у меня со всеми ними ощутимая разница в возрасте, и мы оказались настолько разношерстны внутри семьи, что дружеские и полюбовные братско-сестринские отношения так и не возникли между нами. За исключением меня и Тома — и пусть он был старше на восемь лет, это не помешало нам стать лучшими друзьями. Он был отличным старшим братом, самым близким для меня человеком — что в детстве, что потом.

— Насколько знаю, когда я родился, мы не бедствовали, но и многое позволить себе не могли. Но ещё в моём раннем детстве отец удачно сменил место работы и стремительно продвинулся по карьерной лестнице, и уже вскоре мы перестали особо в чём-то нуждаться. Можно сказать, что Геттнер — это образованная, обеспеченная и полноценная немецкая семья, которая состояла из приветливой, интеллигентной супружеской пары и четырёх красивых, здоровых детей. И обязательно голубоглазых и светловолосых, — Курт прикрывает глаза и смеётся. — Для кого-то — картинка из рекламы. На деле мы были вполне обычными европейцами. Якоб много ссорился с родителями и рано ушёл из дома: я так и не узнал его как человека, хоть он и был мне братом. Марта же в какой-то момент стала думать о себе слишком много... когда ты красивая, даровитая девушка с богатыми родителями, растущая в атмосфере постоянной конкуренции среди подростков — сами понимаете... в общем, дружил я только с Томасом, мы были похожи. Родители всегда с самых ранних лет занимались нашим всесторонним развитием — опять же, не могу судить, что за история там происходила с Якобом, и очевидно, что мать и отец не были такими уж идеальными — но я был доволен жизнью и активно познавал мир.

— Возможно, мы пошли в мою бабушку Хильдегард — к слову, как раз в честь неё я получил второе имя — и дедушку Юстаса. Они оба были врачами в Восточном Берлине: чудо на Рейне, поколение молодых людей после Второй Мировой и наблюдение за возведением Берлинской стены воочию. Вообще, Геттнеры целиком и полностью вышли из ГДР. Я говорил, что моя мать наполовину русская? Так вот, моя мать наполовину русская. У меня даже родственники в России есть... были... я не знаю, и не уверен, что смог бы их узнать, если бы вдруг увидел, — Курт замолкает и по его лицу заметно, что он о чём-то сосредоточенно думает, однако вскоре выходит из этого состояния, кисло улыбается и продолжает свой рассказ:

— Мы периодически ездили с мамой в Россию, в основном летом. Там я особенно дружил со своей троюродной сестрой-сверстницей — Инной. Нас вдвоём отправляли в детский развивающий лагерь, где я довольно сильно пользовался популярностью... в основном из-за того, что меня звали Курт и я тогда говорил на русском со страшным акцентом и использовал ударения в самых неожиданных местах. Взрослые, в том числе и мои родители, часто называли меня сорванцом... ну а кто не был им в детстве? — он с теплотой смеётся. — Отец любил иногда использовать слово «мятежник», с особой интонацией, и, очевидно, с особым смыслом. Это было похоже почти на звание. Думаю, я просто был довольно энергичным, общительным ребёнком и тяготел к авантюрам. Прошёл обычный порядок учения в школе — без событий, но и без затруднений. Мой мир был спокойным, цельным, красочным и дружелюбным. Разумеется, всё это было на фоне стремительно развивающегося угнетения магов. Я привык к нашивкам на их одежде, привык, что есть мы, а есть — они. Ребёнок, растущий в такой среде, об этом не думает. Всё это кажется нормальным. Помню только иногда глухие переговоры моих бабушки с дедушкой: «Столько лет извинений; целые поколения, программы, книги, учебники, фильмы переосмысляющие нашу историю... и вот снова будто бы придуманы “люди второго сорта”». Страх, в основном то. Мы боялись об этом думать, мы все хотели эгоистично жить дальше в своём надёжном мире, — Курт снова замолкает и выглядит так, словно не хочет продолжать искать нужные слова.

— Мне было где-то около тринадцати-четырнадцати лет, когда я открыл для себя книги о полярных исследованиях. В общем... мне, можно сказать, снесло крышу идеей о Южном полюсе. Доселе я не знал настолько жгучего интереса, и очень скоро решил, что это цель всей моей жизни. Внимание приковывало описание лишений и описание холода... мальчика в тёплой постели в светлой комнате это прямо будоражило. Я испытывал какое-то странное стремление пережить те же страдания, что и Франклин, Беллинсгаузен, Скотт, Амундсен и их спутники. Вероятно, это был беспощадный юношеский идеализм, который вызывал во мне мечту когда-нибудь пострадать за своё дело — несмотря на то, что на дворе был двадцать первый век. Я не смог не поделиться всем этим с Томом, а потом и с родителями. Мой припадочный и благородный огонь в глазах, наверное, их заворожил, потому что мои устремления были приняты на «ура». Ну или... способствовать мечте своего ребёнка... — он пожимает плечами, — да.

— Собственно, я начал над этой мечтой работать. Серьёзно увлёкся спортом, в основном ради одной цели — тренировать своё тело, стать более выносливым. Окна в моей комнате были открыты всегда, даже зимой — хотя зимы в Германии мягкие. Но родители ругали, конечно. Сначала говорил, что мне нормально, что я очень люблю свежий воздух — что ж, свежий воздух я и правда люблю всем сердцем. Но они быстро меня раскусили. Спать холодной зимней ночью с открытом окном мне это в любом случае не помешало. Слабоумие и отвага, упрямство и целеустремлённость.

— На восемнадцатилетие подарок мне сделали особенный. Я его не ожидал, но я его получил. Раннее семьёй мы часто проводили время на горнолыжных курортах в Германии и Австрии, но тут я с Томом отправился в чертовски дорогостоящую туристическую экспедицию вглубь Антарктиды, вглубь континента. Это был тур буквально для экстремалов, благо, я и мой брат таковыми и являлись. Да, тогда мне довелось впервые увидеть Южный полюс. Это было лето, глубокий полярный день, бьющая ключом антарктическая жизнь, стремящаяся забрать от лета всё и успеть к зиме и огромная ледяная стена с возвышающимся над нами и уходящим в бесконечность куполом. Помню поглотившее всё внутри меня молчание — глубокое потрясение, граничащее с болезненным восторгом, буквально проглотило моё тело и душу. Если я мог тогда рыдать, то, должно быть, я — восемнадцатилетний юноша с мечтой — тихо плакал. Очевидно, этот момент изменил и перевернул что-то во мне навсегда. Полярники порой называют это «антарктической болезнью». Если до этого я ею не болел, то тогда точно свалился в лихорадке, — Курт не может сдержать улыбки. — Две недели туристической экспедиции только оформили мою абсолютную убежденность в своём выборе. Знаю, далеко не всем людям везёт в жизни найти себя подобным образом, потому я чувствовал себя настоящим богачом без учёта состоятельных папы и мамы. Я тогда сходил с ума от любви к окружающему меня миру и ко всему живому, — он заминается, улыбка бледнеет на его лице, — и в общем, думаю, эта любовь никогда не проходила. Только вот окружающий меня мир... — его руки, до этого покоившиеся на коленях, медленно сжимаются в кулаки. Непонятно, поглотила его ярость от утраты чего-то родного и близкого, или жажда мести.

— Дальше... не стал откладывать обязательную военную службу, хоть я и закончил классы гимназии и по результатам экзаменов проходил в университет на специальность, которую хотел. Ещё в моём детстве поговаривали об отмене обязательного воинского призыва, но обстановка в стране и мире, видимо, не способствовала такой реформе бундесвера. Отслужил положенные полгода, потому что решил, что мне это не помешает, и поступил на факультет географии и экологии. Там, к слову, я вскоре познакомился с Ханной. Мы были погодками, но она хотела стать морским биологом. И пусть мы занимались разным, но очень прониклись друг к другу. Мы были двумя молодыми людьми на пороге жизни, будущие ученые, которые планировали построить семью, но не планировали с этим никуда торопиться. Может быть в тридцать, может в тридцать пять, а пока привыкали друг другу... ладно, я увлёкся. В двадцать один я по приглашению своих преподавателей отправился на первую зимовку в Антарктиду — довольно лёгкую, на «Восток» немца бы никто не пустил, своих хватает, — смеётся. — Можно назвать это учебной практикой. Я учёный-метеоролог... ну, был им, пока в этом ещё имелся смысл. Надо было проверять оборудование каждый фиксированный отрезок времени. В любую погоду, в любую смену. Антарктида манила меня ледниками, морем, скалами и связью с атмосферой, но пока я, так сказать, тренировался. Это зачастую монотонный, тяжелый труд, просто потому, что в Антарктиде всё становится делать в несколько раз сложнее. Но мне, чёрт возьми, нравилось. И там, разумеется, были только люди, которым это нравилось, люди идейные и, возможно, немного сумасшедшие. На такое пойти не заставишь.

— Не буду ходить вокруг да около, раз уж заговорил о Ханне. Она вскоре погибла... мне было двадцать два и в декабре я вернулся домой. Это было в аэропорту, меня встречала моя мама и Ханна. Я имею в виду, — он тихо вздыхает, облизывает губы, — теракт был в аэропорту. Ханна погибла там же на месте, мама в тяжелом состоянии продержалась ещё двое суток, но не справилась. Я же лишился в итоге руки, — Курт вяло вскидывает бионический протез и с еле различимым скрипом перебирает механическими пальцами. Он начинает говорить быстрее, будто стремясь скорее закрыть тему, — а всё остальное было поправимо. Адаптация, мозгоправы. Боялся не пройти потом психологическую проверку. Может звучать жестоко, но мне безумно хотелось жить дальше. Потому я сконцентрировался на Южном полюсе и науке, и для меня практически всё перестало существовать кроме этого. Доучился, отправлялся в экспедиции при каждом удобном случае. Самая длинная оказалась протяжённостью около семи месяцев. Сидеть в лаборатории мне не хотелось, я лез обратно в свои ненаглядные ледники и на холодный пустырь.

— «Дикий огонь». Что ещё сказать? Тогда мы мало что-то понимали. Мир вроде бы происходящие катастрофы волновали, но... вот учёные забеспокоились сильнее. Много сил ещё с того момента кинули на мониторинг и оценку состояния атмосферы и климата Земли. Не так давно появилась новейшая международная полярная станция с международной командой, хотя стоит понимать, что на самом деле она была российской и американской и не чьей больше. Неважно, для научного состава Антарктида всегда была и оставалась нейтральной территорией, равно как и космос. Нигде я не встречал такой поддержки и дружелюбия, как за полярном кругом. Все мы были там ради одного и всем нам было наплевать на остальное — всё делается сообща в кооперации с другими и ты можешь надеяться на соседа в любой ситуации, будь он норвежец, россиянин, китаец, кореец, чилиец, поляк, американец, аргентинец, немец... Я в этом мире жил и к нему привык. Правда, я не привык к магам. Их было четверо, они должны были содействовать ученым и всячески помогать на месте. В теории — прекрасно. На практике — нервирующий всех эксперимент, с которым в таком месте лучше бы повременили. Меня пригласили на эту станцию ради высшей цели — мы должны были непосредственно заниматься оценкой климатических изменений и бросить на это все силы, объединиться. Красная граница, нулевая отметка. Я согласился тут же, и уже скоро прилетел на место. И меня свалила лихорадка дикого огня.

— Акклиматизация и агония. Весь мой мир превратился в один комок моего сходящего с ума тела и мозга. Тогда к лихорадке ещё не успели так привыкнуть — коллеги не могли решить, изолировать меня тут же, выкинув на улицу, или звонить и возвращать в цивилизованный мир. Боялись, что я не смогу пережить дорогу; боялись, что из-за меня они все уже заражены. А я, ну... я молил Мэзера, моего непосредственного начальника, если не выживу, чтоб он дал мне подохнуть здесь, хоть в снегу на улице, но только не отправлял обратно домой. Эта работа была всем для меня, мысль о потере шанса находиться здесь занимала меня даже в лихорадочном бреду. Как видите, я выжил. А скоро на станцию прибыли военные и поставили на наши исследования, на нашу станцию и на нас самих штампик «Совершенно секретно». Жизнь и смерть всего научного состава и персонала вдруг стала чьей-то собственностью. Тогда мы не могли в это поверить и не понимали этого. Но общественность, якобы, нельзя было тревожить нашими исследованиями. Это касалось только властей, видимо. А чем потревожить нашлось очень скоро.

— Так или иначе, у нас оставалась наша работа, и мы все сосредоточились на цели. Интернет ограничили ещё больше, над душой стояли военные — которых, между прочим, приходилось многому учить, чтобы они и себя не угробили, и нам не мешали — скоро с родными нам можно было говорить только по бумажке с инструкцией. Шло время и погода начала стремительно портиться, становиться более непредсказуемой. Нас никто не выпускал, состав станции почти не менялся. Привычные поставки резко сократились из-за непогоды и из-за бог весть чего ещё. С военными пришлось срабатываться. С магами было... сложнее, я не знаю. Я впервые так близко видел магов, если понимаете. Без отличительных знаков. Я не хотел тогда о них особо думать — половина станции банально их избегала, и черт знает из-за страха или желания убить на месте, — Курт делает паузу, глубоко вздыхает. — В конце двадцать шестого меня оповестили о смерти Томаса от лихорадки. Где-то через полтора месяц слегла ещё державшаяся доселе бодрячком бабушка Хильдегард, потом Якоб... Родители Ханны, которые после её утраты питали ко мне тёплые чувства, словно бы я был их сыном. Остались папа и моя младшая сестра. Я говорю остались, потому что скоро я потерял с ними всю связь. Они, вероятно, умерли, но я совершенно без понятия когда, где, как — даже предположить не могу. Мало какую семью во всём мире не затронуло всё это. Не лихорадка, так очередной теракт или буйство природы. Мою, в общем, тоже затронуло. Стоило это просто понять после смерти мамы и Ханны. Изоляция, собственно, помогала об этом забыть и удостовериться в мысли, что возвращаться мне практически некуда — дом уже перестал быть тем домом из детства и юношества.

— И вот, связи с внешним миром практически не было, многая часть наших исследований и наблюдений уходила в архив. Всё работало на износ, поставки запчастей перебивались или вообще не доходили, как и провиант. Серьёзно, состав станции не менялся уже около четырёх лет — никаких пересменок. В какой-то момент мы поняли, что если кто-то из нас серьёзно заболеет или пострадает — не факт, что за бедолагой успеют прибыть вовремя. Если вообще кто-то прилетит. Большая часть команды и военных погибла от стихии или свалилась с лихорадкой — все рано или поздно заболевшие в итоге умерли, кроме сержанта Данилевской, полковника Гулевича, геофизика Бикнелла и главного гидрометеоролога — по совместительству начальника станции от лица научного состава — Вдовина. Мы получали страшные прогнозы и в полной изоляции, запертые на континенте, наблюдали за тем, как цивилизованный мир и наш дом постепенно рушится, а человечество впадает в панику. И ничего не могли поделать. Разумеется, все эти обстоятельства вкупе ударили по нашей психике, даже несмотря на то, что мы проходили серьёзную психологическую оценку перед отправкой на станцию. Но такого и представить не могли. Начали шептаться, что никто нас отсюда никогда не заберёт и мы умрём в одиночестве во льдах, без какой-либо надежды попытаться спастись. Я возглавлял почти все экспедиции, зачастую похожие на самоубийственные миссии — мы даже добрались до другой законсервированной станции, и в период нужды брошенное там оборудование, старое топливо и провиант помогли нам протянуть дольше. Я как-то стал привыкать... и все стали привыкать, ну, хоронить своих. Хотя мы их не хоронили, конечно, они лежали заледеневшими трупами в... — Курт заминается и откашливается. — Нас было немного и мы были много лет бок о бок с друг другом на станции посреди практически целого ничего. Если можно так сказать, тогда роднее соседа, коллеги или вояки рядом не было совершенно никого на целом свете. Мне непросто вспоминать о том, как все они постепенно один за другим уходили в мир иной.

— В двадцать девятом погиб Вдовин, начальник станции, — он замолкает и на секунду зависает, смотря в сторону. Его речь часто скачет и обрывается — очевидно, что Курту неприятно всё это вспоминать и озвучивать, но он продолжает, как-то нервно усмехаясь время от времени, — меня ставят на его место, а американец Бикнелл становится кем-то вроде заместителя. Вот со всем этим меня оставляют. Руководить. Мы продолжали просто работать дальше. Тому способствовал тот факт, что наши данные и наши заключения всё-таки уходили в мир и местные метеостанции могли чуть раньше предсказать одну за другой надвигающуюся катастрофу, чтобы эвакуироваться до. Но... в любом случае, по большей части для нас самих это была уловка. Надо было просто во что бы то ни стало продолжать. Полковник Гулевич, я и Бикнелл требовали от всех сохранять прежний образ жизни, распорядок. Должна была быть система, чтобы у всех не поехала окончательно крыша. Хотя, оставшиеся в живых и не сопротивлялись — все всё понимали. Выжить нам помогла бы исключительно надежда, пусть даже призрачная, поэтому мы держались за неё как могли, чтобы дотянуть до шанса. Но смирение со смертью... удивительно, как оно вдруг приходит в вашу жизнь и становится очевидным. Но от периодических истерических бунтов это не спасало.

— Я имею в виду, что мы все затянули пояса и ужесточили режим. Почти уже не помню последовательность событий, но всё началось с того, что некоторые начали обвинять оставшихся в живых трёх из четырёх наших магов чуть ли не во всех бедах мира. Понятно, что речь шла о глобальном происшествии, но паранойя... Один из магов просто однажды психанул и всё закончилось расстрелом всех троих. Приступ паники. Что я сделал? — Курт смотрит холодно. — Ничего. Оружие было в основном в руках у военных, а главой я был только от лица учёных и персонала. Прямое убийство мне тогда довелось увидеть впервые и это меня, разумеется, шокировало. Но внутри были разные мысли. На деле потом я понял, что мне было уже всё равно. Мы просто отряхнулись от шока и вида крови и вернулись к работе, своему выживанию. Вот и всё, как и со всеми остальными.

— Продержались ещё пару лет, до тридцать второго, когда нам всё-таки, благодаря чудесному проведению... если можно так выразиться, удалось покинуть континент. До сих пор не знаю, была ли это спасательная операция или сказочная случайность, но оставшихся в живых забрали. Меня, Бикнелла и ещё пару учёных посадили в самолёт между военными, а что было дальше — хаос и беспорядок. Домой нас возвращать никто не собирался, если дом ещё остался — путь был ровно в Россию. И вот я в чужой стране и без возможности связаться с семьёй. Полагаю, только рекомендации полковника не дали мне и Бикнеллу потеряться где-то на улице почти без ничего кроме тёплой одежды и загранпаспорта. Благо, я свободно говорю на русском. Тогда-то всё начало окончательно рушиться... из общей паники меня и Бикнелла опять же буквально вырвал за руку полковник Гулевич с другими военными со станции. Что он спросил? «Жить хотите?» — Курт фыркает, — «Тогда садитесь, едем в Екатеринбург». Знаю, мне просто повезло. Как и почти всем, кто остался сейчас в живых.

— Стена, Нексус, купол. Я вот задумываюсь... вряд ли бы остался, даже если не изгнали — а меня попросили на выход не первым, но одним из первых... то ли из-за дружбы с Гулевичом, который меня пропихнул за заслуги на нашей станции, то ли из-за того, что я немец, то ли как-то узнали, что я плюнул на смерть тех магов. Так что Екатеринбург пришлось скоро покинуть, впопыхах собрав пожитки. Я свои, собственно, и не разбирал — у меня почти ничего не осталось, со станции же чуть ли не голым прилетел. Основали Северный лагерь. Из того времени я хорошо помню только один момент. Когда мы разбирали трупы на территории Санаторного, я увидел Инну. Ту мою Инну, мою троюродную сестру из детства. Я смотрел на мёртвую светловолосую девушку, а видел детский лагерь, сосновый бор и дневное солнце, — Курт странно приулыбнулся. — Тогда я был уверен, что это она. А сейчас... не померещилось ли мне? Теперь уже никогда не узнать. Вот и гадаю время от времени.

— Когда мы основались на месте, из-за своего специфического жизненного опыта и знаний я скоро выбился в главы оперативного штаба. Забавно, что из зимы вернулся в зиму, да? С тем, что было на станции, это не сравнить. Если не уходить далеко от Нексуса. Так что, думаю, мы вполне себе неплохо устроились. А после Николая, — он задумчиво чешет подбородок, — возглавил наш лагерь. Вот и вся история.

— По моему рассказу можно понять, что быть лидером — не лёгкая прогулка. Но я, вроде, стараюсь справляться, — он смеётся. — Тем не менее, мы живём. Не знаю точно, как там в Западном лагере, но у нас тут, очевидно, не курорт. Сугробы, темнота, но не до таёжной романтики. Люди для меня очень важны, я привык всегда находиться в кооперации с товарищами по работе и несчастью. Тут всё просто до невозможного: когда мы вместе — мы сильны и надежда есть и будет, и все это понимают. Мне самому сложно судить со стороны, соответствую ли я моему предшественнику, но так или иначе Северный лагерь не превратился в сборище бандитов или разгильдяев. Я уважаю дисциплину, ответственность за себя и других, и режим. Без системы ничего не строится. Когда нет компромисса — ситуация должна пресекаться. Что тут ещё сказать?

— Среди нас есть маги, и я не имею ничего против. Тут всё так же, как и с остальными — работай на общее дело. Хотя, вроде бы кажется, что от магов всегда будет требоваться чуть-чуть больше: смирения, старания, верности... не могу целиком винить тех, кто так считает. Я говорил как-то на эту тему с Эммануэлем, главным вра... целителем, тоже магом, и мы словно бы пришли к выводу, что для меня есть глобально маги, свои маги и те маги, что сделали всё это с планетой и человечеством. Да, я практически убеждён в том, что всё это произошло не с бухты барахты... этим всю жизнь занимаюсь. Так вот, глобально маги меня напрягают, будь это вложено мне в голову с детства или нет. Я не оправдываю то, что происходило, и людей, что несут ответственность за пытки, угнетение и убийства, но без режима не обойтись. История могла сложиться как угодно, но сложилась так — и кто-то несёт за это ответственность, но теперь уже ничего не изменить. Я имею в виду здесь обычных людей и магов одновременно. «Свои маги», это те, кто находятся в лагере. Николай мог делать и думать что хотел, но я считаю, что все мы здесь вместе, пока каждый полезен и верен делу. В том, чтобы делить всех на своих и чужих... к этому пришлось привыкнуть с людьми, но с магами это происходит как-то само собой. Что же касается тех, — он разводит руками, — кто это сотворил... знаете, я считаю, что маги так или иначе всё те же люди, не являюсь сторонником расовой теории, просто чудотворцы от природы могущественнее слабого и смертного человечишки, и на этом наши отличия заканчиваются. Потому что только человек мог сделать с Землёй, со своим домом «это». Только человек мог так сойти с ума, зазнаться или так ошибиться — уж не знаю всей истории, — лицо Курта на мгновение искривляется от злости, — и такое не прощают.

🟒 СПОСОБНОСТИ 🟒
🟒 Сверхъестественные способности:

[indent][ телекинез ] — способность перемещать объекты силой мысли. Пережив лихорадку ещё в конце 2025 года, Курт только через несколько месяцев открыл в себе этот дар, что повергло его в шок и трепет от осознания доступных возможностей. Это сразу же простимулировало его усиленно тренироваться и изучать спектр своих способностей. Следом же он обнаружил, что проявления дара у него зачастую зависят от эмоционального состояния, погруженности в мысли и уровня сосредоточенности, и чем больше он преуспевал, тем масштабнее становились эти проявления, несоразмерно выкачивая силы из организма. Это в свою очередь сподвигло Курта больше сфокусироваться на самоконтроле — близ к сотворению Нексуса он достиг уже очень ощутимых успехов, и телекинез из спонтанного эффекта или нагрузки, занимающей всё внимание и время, превратился в привычный ему навык.

На данный момент способность стала неотъемлемой его частью — телекинезом Курт время от времени пользуется постоянно, когда это необходимо и имеет смысл, но он активно отказывается от банальных бытовых трат, предпочитая самому дойти до выключателя или ручки на столе. Соразмерно нагрузке, своему состоянию, а так же массе и весу объекта Курт может манипулировать одновременно рядом предметов, сдвигать, поднимать, отшвыривать и перемещать в воздухе эти предметы, равно как и людей. Чем тяжелее и массивнее объект, и чем чаще он находится вне поле зрения при соответствующих манипуляциях, тем большей сосредоточенности и больших затрат сил и энергии он требует. Тонну-полторы — например, легковой автомобиль — Курт способен только ненадолго поднять в воздух, что потребует сильной концентрации и быстро истощит и ослабит его. Всё, что тяжелее — грузовик, например — только приподнять или еле сдвинуть выкачает из него чуть ли не весь запас сил, и на подобные эксперименты Курт идёт только в крайних случаях. Невозможность в нужной мере сконцентрироваться, неконтролируемая трата или быстрый выброс большей части энергии очень пагубно воздействуют: слабость, гул в ушах, головокружение, головная боль [доходящая до приступов мигрени], тошнота, кровотечение из носа, нарушения зрения и речи, потеря ориентации в пространстве и, наконец, обморок или даже коматозное состояние. Курт всегда чётко следит за тем, как и сколько сил  он затрачивает на телекинез, потому что зачастую ему крайне тяжело оценить близость критической отметки, а ощутить неожиданно слабость и головную боль для него недопустимо. Тем не менее, его бич — эмоциональное состояние, и он мало распространяется об этой проблеме. Когда сны переходят в кошмары, предметы вокруг него зачастую дрожат и ходят ходуном, а стены гудят, после чего Курт встаёт в разы более утомлённым и измотанным, чем до этого был. Рефлекторные реакции и сильные эмоции вроде испуга или ярости зачастую активируют способность спонтанно и непредсказуемо, и самоконтроль для Курта — необходимый не только для безопасности окружающих, но и для безопасности самого себя — далеко не пустой звук.

🟒 Повседневные способности:

» С подросткового возраста постоянно занимался спортом, тренировал выносливость и закалялся. Отслужил в армии. Чтобы отправиться на полярную станцию, он прошёл серьёзную физическую и психологическую оценку, и по результатам медкомиссии спокойно был допущен. Много лет он провёл за полярным кругом в тяжелых условиях и с постоянной физической нагрузкой. Курт — прекрасно физически развитый и крайне выносливый человек. Для него абсолютно привычно долго находиться на холоде, его не пугает тяжелый или монотонный труд, а так же у него очень крепкое здоровье.

» Большой опыт походов и антарктических экспедиций. Курт прекрасно ориентируется в пространстве и на местности, имеет все необходимые навыки для выживания в дикой природе, способен претерпевать любые лишения в виду рода деятельности. Владеет всеми базовыми бытовыми навыками и спокойно может о себе позаботиться: зашьёт одежду, приготовит простую [но не более] еду из того, что есть и т.д.

» Умеет более менее обращаться в огнестрельным и холодным оружием, многое подчерпнул за гоны изоляции на станции с военными и уже после создания Нексуса. Так же способен оказать первую помощь.

» Имеет высшее образование, учёный-метеоролог. Может проводить метеорологические наблюдения, составлять прогноз погоды и климата, оценивать влияние различных факторов на окружающею среду, атмосферу и отрасли производства, разбирается в гидрологии и гидрохимии, может проводить исследования в научных лабораториях или вычислительных центрах, обрабатывать соответствующие данные, составлять по заданной тематике карты, схемы, графики и т.д. Его работа и исследования затрагивали многие смежные области: геологию, геофизику, инженерию, математику и программирование. Ему свойственны внимательность, наблюдательность, у него хорошая память и развитые аналитико-синтетические способности, так как его работа напрямую была связана с ведением сложных расчётов и обработкой большего количества информации и данных.

» Хорошо разбирается в технике, так как всю жизнь работал со сложным оборудованием и должен был его поддерживать в работоспособном состоянии на станции. Бытность полярником требовала постоянно совмещать основную работу с обязанностями механика, электрика и водителя.

» Для Курта вполне привычно заботиться о других, это, по сути, был его образ жизни. Он довольно легко находит общий язык с людьми, и для этого не обязательно даже говорить на одном и том же, так как у него большой опыт взаимодействия с иностранцами, толком не знающими немецкого, русского и даже английского. Для него не впервой быть лидером, особенно в суровых условиях. С огоньком рассказывает разные истории. Родной язык — немецкий; прекрасно владеет английским, писал на нем научные работы; на данный момент уверенно и свободно говорит на русском [образные выражения, маты и прочее уже дело привычное] и хорошо читает, значительно продвинулся в бытность на станции и уже в самом лагере, но зачастую может чувствоваться акцент, который, впрочем, ни капли не делает его речь неразборчивой.

🟒 Полезные предметы: походный рюкзак — прочный, вместительный, влагостойкий и верный — в котором в прошлом смог вывести свои немногочисленные пожитки с полярной станции. Спальник. Личный термокостюм; единственная одежда всё с той же полярной станции: два свитера и джинсы, пара тёплых носков, сапоги армейского образца, зимнее снаряжение полярника для экстремально низких температур [которое он нежно бережёт, в прошлом выкупленное самим Куртом в личное пользование], состоящее из термобелья, флисового костюма, флисового утеплителя шеи, штанов, сапогов, куртки с шевроном антарктической экспедиции на груди, перчаток, рукавиц, шапки и специальной маски. Личный снегоход. В доме, в котором он живёт, есть свой радиоприёмник и свой электронакопитель, поэтому обитатели могут время от времени позволить себе электричество. Почти никогда не используемый ноутбук, от которого не смог отказаться и вывез с полярной станции, на нём его труды, программы для бывшей работы, базы данных и немного личных файлов. Личная рация. Сверхмощный фонарь поисково-тактической модели, поддерживающий множество режимов ближнего, дальнего и сигнального освещения, укомплектованный собственным аккумулятором; обычный налобный фонарь, который может использоваться как ручной. Личный карабин, охотничий нож, тактический нож, перочинный нож бундесвера [германской армии]: крестовидная отвёртка, мощная фиксирующая отвёртка с открывалкой для бутылок и инструментом для снятия изоляции, консервный нож с малой отвёрткой, шило, кернер, пила по дереву. Кейс-чемодан с инструментами. Огниво, зажигалка, коробок спичек, спиртовая горелка, портативная газовая горелка с полупустым баллонном. Карта местности; лично составленные карты местности. Компас, термометр, барометр. Базовая аптечка так же с набором зелий первой необходимости, полученных от главы целителей лагеря. Морозостойкие наручные часы с тремя стрелками, календарём, вращающимся базелем и светящимся люминофорным циферблатом.

🟒 ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ 🟒

» В 22-летнем возрасте Курт потерял правую руку ниже локтя, с того времени у него бионический протез, практически полностью восстанавливающий функционал утраченной конечности. Он оснащён сенсорными датчиками, электрическими двигателями и своим аккумулятором, который Курту редко, но необходимо заряжать время от времени. Культеприёмная гильза максимально надёжно крепится к руке — если её специальным образом не отстегнуть, то проще будет просто оторвать Курту руку целиком. Каркас из высокопрочных материалов [углеволокно, углепластик, термопластик, композитные металлы и пр.] совершенно не скрывает дизайн конструкции и начинку искусственной руки. Протез отзывчив чуть менее, чем настоящая рука, т.е. реагирует с почти неощутимой задержкой; полностью подвижен и повторяет все привычные функции, и даже, при желании, выполняет парочку человеку недоступных: пальцы могут гнуться не только ко внутренней стороне ладони, но и ко внешней. Чувствительность очень слабая, но присутствует: боли Курт не ощутит, равно как и обычных прикосновений, но сильный хват и давление со стороны почувствовать немного сможет. В теории, его рука в разы прочнее, чем биологическая, и он сможет нанести ею серьёзные увечья или даже попробовать пробить какую-нибудь хлипкую стену, но лучше лишний раз не экспериментировать. Протез Курта — его верный и надёжный товарищ, способный прослужить очень много лет при соответствующей эксплуатации и обслуживании, но, учитывая современные реалии, мужчина очень боится его лишиться.

Эмануэль Фейхт, 39 маг-целитель, глава целителей северного лагеря изгоев

что-то там

познакомились в лагере, подружились, любят друг друга познакомились в лагере, подружились, любят друг друга познакомились в лагере, подружились, любят друг друга

что-то там

познакомились в лагере, подружились, любят друг друга познакомились в лагере, подружились, любят друг друга познакомились в лагере, подружились, любят друг друга

-- Внешность на английском

Возраст: √ дата рождения (дд.мм.гггг) и кол-во полных лет на настоящую дату игры - 01.03.1979 г. Статус крови: √ полукровка Образование: √ Школа, факультет, год поступления, год выпуска. Чтобы правильно вычислить годы обучения вашего персонажа в Хогвартсе, воспользуйтесь следующим правилом: если ваш персонаж родился в период "январь-август", прибавьте к его году рождения 11 и 18, чтобы узнать годы поступления и выпуска; если в период "сентябрь-декабрь", то 12 и 19, соответственно.

Род деятельности:
√ Для студентов: указать курс обучения; если занимает должность старосты, указать; если играет в квиддич, указать позицию в игре; иные школьные должности — комментатор матчей, основатель кружка любителей игры в плюй-камни и т.д. Для взрослых персонажей: место работы, род занятий. Обращаем внимание, что создание неканоничных заведений в качестве рабочих мест (магазинов, баров, различных контор и т.д.) допускается в любых локациях магмира, за исключением Косого и Лютного переулков.
Лояльность:
√ Сочувствующий (если да, то кому сочувствует?)/состоит или планирует вступить в ПС/- в ОФ/нейтральная позиция и др. Минимум одним предложением объяснить выбор Вашего персонажа.
Ссылка на Вики:
√ Ссылка на страницу из Википедии о Вашем персонаже (если есть, либо указать, что неканон)

Краткая информация:
Семь или более фактов о персонаже (основные моменты биографии, черты характера, навыки - можно перечислить по пунктам). Канонные персонажи освобождены от этого пункта и заполняют его только при желании.

Пробный пост

От лица Вашего персонажа (можно с другого форума) на свободную тему. В случае возникновения сложностей с темой, АМС предоставит несколько вариантов на выбор.
p.s. Нет, мы не можем принять пост другого персонажа. Мы все писали пост от лица персонажа при приеме в игру и сделать исключение для одного игрока было бы несправедливо. У нас относительно простая и короткая анкета, это сделано специально, чтобы у вас остались силы на этот пост. Мы не ждем от вас простыню на десять вордовских страниц. Мы только хотим увидеть вас в выбранном вами образе до приема в игру. Спасибо за понимание.

Дополнительная информация:
Есть ли у Вас на проекте второй персонаж или маска?
√ да (указать имя и фамилию)/нет
Связь с вами
√

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

Где вы нас нашли
√

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.